Часть 4

Слышавшая их беседу послушница Мария обратилась к Преподобному: «Батюшка, помолись за меня».

«Тебя ведь немощи одолевают», — сказал Он ей милостиво и стал невидим.

    И еще Л.П. вспоминает:

— Моя старшая сестра, окончив педагогический институт, вышла замуж. После переезда к мужу в Тулу, она никак не могла найти работу. Матушка Серафима сказала: «Она будет работать воспитателем». Ее слова сбылись: сестра устроилась воспитателем и проработала в этой должности 37 лет.

Мы жили в бедности, и я мечтала купить себе часы. Когда мне было примерно лет двадцать, моя мечта сбылась. Через каждые десять минут я на них любовалась, а матушке ничего ни говорила. Как-то прихожу к ней, а она мне: «Я вот все гляжу, что это люди рукав подымают, смотрят и смотрят?»

Я опустила глаза: «Матушка, прости». Она взяла меня за руку: «Да ты с часами! Зачем они тебе?»

Имея дар исцеления, матушка из сочувствия к страждущим многим помогала, но по своему истинно христианскому смирению тщательно это скрывала.

Ради нужды она и меня вылечила, когда со мной случилось несчастье. По пути на работу, я поскользнулась и ударилась коленом о рельсу. Оно стало распухать и болеть. Когда я пришла к матушке, она спросила: «Что с тобой?» «Матушка, у меня коленка болит», — отвечала я. Матушка повернулась к дочери: «Оля, что в таких случаях надо делать?» Оля ответила: «Надо сделать согревающий компресс».

Матушка выслушала дочь, а потом подозвала меня к себе, перекрестила колено, и оно меня больше не беспокоило«.

Приехал как-то к матушке гонимый властями отец Антоний. Он был родом с Кавказа, молодой, видный и очень кроткого нрава. Провидя его приезд, старица встретила его у ворот, и едва взглянув на него, сказала: «Батюшка, хожу я по саду — райские птички летают, а их ребятишки из рогаток стреляют и стреляют». Зашли с батюшкой в дом. Там матушка указала на часы: «Вот — ходики. Я их пускаю и пускаю, а они останавливаются и останавливаются». Потрясенный ее словами, отец Антоний заплакал и сквозь слезы произнес: «Матушка, ведь это вы все обо мне говорите».

Он стал просить совета, как ему быть, куда поехать. «Езжай в Сергиев Посад», — сказала матушка. «Как же я без документов поеду?» — сокрушался батюшка. Но получил утешительный ответ: «Их тебе вышлют».

Все так и вышло, как матушка сказала.

Про одну женщину говорили, что она «бегает» за батюшкой. Как-то раз, направляясь к матушке, я увидела эту женщину напротив батюшкиного дома и невольно подумала: «Наверное, люди и правду говорят, все-таки она „бегает“ за батюшкой».

Не успела войти, а матушка уже с порога спрашивает: «А если бы я была батюшкой, ты бы за мной „бегала“?» Я растерялась. А она продолжала: «Вот как ты бегаешь за мной, так и она за батюшкой».

Помню еще один удивительный случай: я и матушка находились в келье, но ее самочувствие было неважным. Постоянные приступообразные боли в животе усиливались, становились невыносимыми. Зашла матушкина дочь Ольга, и с тревогой в голосе сказала: «Мама, у тебя самый настоящий аппендицит, давай вызывать «скорую». «Подожди, Оля, подожди еще немного», — попросила матушка. И, похоже было, что она сама чего-то ждала… Прошло немного времени, и в дом вошла послушница отца Власия Ксения. «Ксюша, что у вас случилось?» — сразу спросила матушка. «Батюшке операцию сделали по случаю аппендицита, он меня к вам послал», — ответила она.

После кончины схиигумена Митрофана с 1964 года духовным отцом старицы Серафимы стал именно отец Власий. Она его очень любила и нас наставляла: «Девчонки, если бы вы знали какой это батюшка!» Когда он долго не приезжал, она нам говорила: «Давайте батюшку позовем».

— А как?

— В трубу покричим: «Приезжай».

И он сразу приезжал.

Пока Ильинскую церковь не закрыли и не превратили в краеведческий музей, мы с матушкой часто ходили в нее на богослужение. Помню, как однажды по дороге туда матушка остановилась, повернулась в сторону Боголюбского храма, и, перекрестившись, со слезами на глазах произнесла: «Пройдет 30—40 лет, но старческие слова не пройдут даром. В Боголюбивой будут служить».

Н.В. рассказывает:

— Вместе с напарницей, я возвращалась со смены очень поздно. Одно время на нас напал нешуточный страх: в одном и том же месте, с истошным криком, прямо под ноги бросалась черная кошка. Моя попутчица просила меня: «Я не знаю ни одной молитвы. Ты молись, а я буду за тобой повторять». Так продолжалось три дня.

Захожу я к матушке, а она встречает меня словами: «Как ты ходишь с работы?» Я рассказала про кошку. «Да это не кошка, а бесяка», — отвечала она, — «Ну ничего, ходите спокойно. Больше такого не будет».

С этого дня мы с напарницей возвращались без происшествий.

Меня из города перевели в совхоз Мичурина, где я продолжала работать швеей. Возвращаться домой, по этой причине, мне приходилось очень поздно. Когда я зашла после работы к матушке, она спросила: «Почему ты так поздно?» Я все объяснила. «Нет, так не годится. Будем писать заявление в „небесную канцелярию“ о переводе», — сказала она. Я улыбнулась: «Матушка, кто же меня переведет?»

На следующий день, к моему великому удивлению, заведующая швейной мастерской объявила на планерке, что я могу снова работать в городе.

После работы я поспешила поделиться этой радостью с моей молитвенницей: «Матушка, а ведь меня перевели». «Это тебе для веры», — ответила она.

У матушки Серафимы была сноха Неля, которая преподавала в пединституте. Матушка просила ее не ставить двоек — лучше точку. Неля часто приносила ей цветы. И в келье старицы, как правило, стояло много цветочных букетов.

Одна женщина сильно болела и уже не вставала с постели от слабости. Как-то к матушке пришла родственница болящей. На вопрос схимницы о самочувствии сестры она сказала, надежды нет. Тогда матушка подала цветы этой женщине и просила отвезти болящей.

Та подержала букет в руках и стала поправляться.

    Известны случаи, когда старица Серафима видимым образом являлась во время операции работавшим тогда врачами — иеросхимонаху Нектарию (Овчинникову) и монахине Марии, всегда безошибочно предсказывая скорое исцеление тех или иных больных, и благословляла им в связи с этим отменить уже ненужное хирургическое вмешательство.

    М.Н. рассказывала:

— В Тамбове одной учительнице удалили зуб. После этого ей стало плохо: щека стала болеть, лицо опухло. Врачи говорили, что она не выживет. Муж учительницы грозился убить женщину-врача, которая так неудачно этот зуб удалила. Опасаясь мести, она прибежала ко мне и просила срочно ехать в Мичуринск. «Поможет мне одна только матушка Серафима» — говорила она.

Как только я приехала, и все передала старице, она встала перед иконами на колени и долго молилась. А когда поднялась, уверила, что все будет хорошо. Попросила только сказать всем в Тамбове, кому только можно, чтобы читали акафист святителю Питириму.

Позже врач и ее пациентка приехали к матушке, чтобы поблагодарить ее за исцеление.

    Благословение старицы помогло молодой матери, обреченной на смерть из-за рака легких. По просьбе больной, ее прямо из больницы отвезли к матушке Серафиме в маленький домик на улице Станционной.

Измученная болезнью женщина не могла ходить, но старица, взяв ее под руку, провела в дом, напоила чаем и тихим голосом увещевала: «Не время тебе умирать, Раиса, детей надо воспитывать, не пришел еще твой час».

Вскоре тяжкий недуг отступил, а врачи недоумевали о причинах выздоровления, казалось, уже безнадежной больной.

    Е. рассказывает:

— Раба Божия Раиса пришла к матушке с сыном, который был болен. Ему предстояла операция. Матушка утешала мальчика: «Колюшка, не страшись. Я буду с тобой». Раиса после операции спрашивала сына: «Ты не боялся врачей?» Он отвечал: «Матушка стояла рядом со мной. Мне не было больно»«.

Один мужчина болел раком. Его выписали из больницы, как безнадежного: он уже не вставал с постели, ничего не ел и не пил. Матушка пришла проведать больного. Предложила хозяйке: «Давай мы с ним чайку попьем». Та отвечала: «Он уже ничего не ест и не пьет». А матушка снова: «Давай мы выпьем с ним по стаканчику». Хозяйка подала чай. Матушка попила с больным чай и ушла. Тот уснул, а наутро попросил есть и с того времени стал быстро поправляться.

Когда одну многодетную мать, тоже болевшую раком, выписали из больницы без лечения, так как врачи ничего уже не могли для нее сделать, старец схиигумен Митрофан попросил матушку Серафиму: «Матушка, давай молиться, чтобы она осталась жива. Ребятишек жалко». Она согласилась. И по их молитвам та женщина прожила еще 20 лет.

Как-то к матушке приехал монах. Она с ним побеседовала, а потом, посмотрев на часы, произнесла: «Вот какие у меня часы-бегунки: то туда, то сюда». Монах понял, что эти слова о нем и признался: «Мне хочется то в один монастырь, то в другой». А матушка, показывая, чем ему руководствоваться в борьбе с этими искушениями, сказала: «Я ничего не знаю, только всех люблю».

    Та же Е. рассказывала:

— Беседуя с пришедшими к ней людьми, матушка несколько раз сказала: «А я, как Псалтирь читать, так мертвых осуждать». Я поняла, что матушкины слова относились не к ним, а ко мне. И когда все ушли, попросила разъяснить мне их смысл. Матушка спросила: «А крестного ты своего поминаешь?» Я призналась: «А мне сказали, что коммунистов поминать нельзя» (а дядя был коммунистом и погиб на войне). «Бумага она и есть бумага, — сказала матушка (имея в виду партбилет), — а он наш». С тех пор я поминаю об упокоении и своего крестного.

Матушка однажды меня спросила: «Как там твой брат, Петруша?» Брат жил на Сахалине, живет и сейчас. Я ответила, махнув рукой: «Матушка, уехал он. Живет себе, да и только». На что она сказала: «Глупая ты у меня, Дунятка. Душа-то наша. Я тоже на Сахалине бываю».

Матушка Людмила Медведева говорит:

— В 1963 году старица Серафима предсказала, что мой ныне покойный муж, служивший тогда в Воздвиженской церкви (в Крестах Ярославской области), будет восстанавливать в Мичуринске после закрытия и длительного бездействия Боголюбскую церковь. Это случилось за 37 лет до начала восстановительных работ и казалось тогда нереальным.

Отца Виктора неоднократно пытались склонить к сотрудничеству со спецслужбами: его допрашивали, запугивали, стреляли в него, грозились снять сан, но я его поддерживала: «Пусть снимут сан, но веры не предавай».

На слова матушки об открытии Боголюбского собора я говорила:

— Почва-то не наша, они злые.

— Будет твой отец Виктор Боголюбскую церковь открывать, будет, — утверждала она, — а уж почешут-то вас, помоют. Очиститесь, как золото в горниле. Только и жить-то вам останется чуть-чуть, и показала это чуть-чуть, соединив на руке указательный и большой пальцы.

— И как нельзя пронести два ведра на коромысле, не расплескав воды, так один из вас должен будет вперед уйти.

Спустя многие годы я поняла, что этими словами прозорливая матушка предсказала мне вдовство по смерти мужа.

За два года до рождения сына я приехала к матушке одна. Она сидела в своей келье под иконостасом за столом, была задумчивой, подпирала голову рукой. В разговоре мы коснулись семейной темы, стали говорить о моих дочерях.

— Мне этих двух хватает, куда же мне еще рожать? — говорила я. Но она возразила:

— Даже у неверующих есть дети, а у вас они должны быть и подавно. Папа будет академист и сын академист.

В год, когда родился Павел, отец Виктор поступил в Московскую духовную академию. Годы спустя ее закончил и Павел. (Ныне отец Павел — настоятель Ильинского храма в городе Мичуринске.)

За полгода до своей смерти, матушка Серафима дала мне кисет: небольшой, пошитый из бардового сатина со светлой подкладкой изнутри. Сверху он стягивался темной тесемкой.

На кисете вышивка крестом: желтыми нитками — крест, переплетенный с веточкой. Веточка выполнена простым стебельчатым швом, зелеными нитками. На веточке — белые цветочки в виде звездочек или ромашек.

— Даю тебе кисетик от великого батюшки, — сказала она, — не скоро, не скоро, но вы с ним познакомитесь. Видишь, крестик обвит цветочками. Желаю вам обоим (мне и отцу Виктору) крестик-то нести, но цвести.

Через пять лет после ее кончины, на пасхальной неделе, прямо с могилки матушки, зашел к нам отец Макарий (тот самый батюшка, о котором говорила нам старица). Шесть часов мы с ним беседовали. Кисет этот когда-то принадлежал ему, а теперь хранится у меня.

В праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, после службы в церкви, я пришла к матушке. Прошла в келью, и вдруг слышу ее голос: «А я сегодня платочек-то махрила, махрила». И снова это повторила. Я удивленно: «Матушка, какие же в праздник платочки?»

Но тут поняла, что она меня обличила. Иногда даже в праздники я шила ризы для священнослужителей.

У одной из моих дочек на руке появился лишай. Он становился все больше и больше. Я пошла к матушке и попросила у нее масла из горящей лампады перед иконостасом.

— А веруешь? — спросила она.

— Верую, — отвечала я.

Несколько раз помазала дочке больную руку маслицем. Лишай бесследно прошел через несколько дней. Я знала, что по молитвам матушки люди исцелялись. А теперь уверилась в этом и сама.

    Протоиерей А. вспоминает:

— В начале 70-х (1973 год) я прислуживал отцу Виктору Медведеву в Старосеславинской церкви Первомайского района Тамбовской области, и, как и многие другие верующие люди, тайно приезжал на годовщину матушкиной кончины в Мичуринск, где в доме старицы на Станционной улице под покровом ночи собиралось около пятидесяти человек. Среди них были монахи, схимницы, известная подвижница схимонахиня Валерия, монахиня Мария из Тамбова, отец Николай 3асыпкин из Шехмани, который тогда еще работал заведующим аптекой. Туда приезжал бывший врач-хирург из Ельца, известный особо благочестивой жизнью протоиерей Николай Овчинников, ставший впоследствии иеросхимонахом Нектарием. Он передавал, что матушка предсказывала прославление новых святых, возвращение мощей святителя Питирима, пророчествовала что: «Боголюбский собор будет славиться на всю Россию.

А принявшая монашество дочь матушки Серафимы Ольга Кирилловна дала мне мелочь образца 1962 года, полученную ей от матери и сказала: «Восстановится храм, и будут у вас много добрых людей и всегда необходимые средства. Я все четки стерла, прошу об этом Матерь Божию. Принимай Собор».

На священство меня благословил при всех иконой из кельи матушки отец Власий (ставший затем схиархимандритом Макарием). Это было на день ее памяти, с 4 на 5 октября. В то время я еще работал на заводе «Прогресс» инженером-технологом.

Отец Власий вспоминал тогда матушкины слова: «Россию за нечестие поделят на четыре части». Она содрогалась при этом и говорила: «Лучше уйти». Просила об этом Господа. Повторяла: «Домой, домой». «Последняя война будет с Китаем. Не дай Бог попасть на китайскую сторону, лучше на английскую», — так она говорила. «В дома, где есть печное отопление, будут поселять по 3—4 семьи. Люди из города побегут в деревню. Слабых Господь заберет. Будет большая смертность. Кто останется, претерпит голод и большие испытания. Придет время, что через одну улицу на другую не перебежишь: такая стрельба будет».

    Монахиня М. рассказывает:

— Мне нужно было получить паспорт, но в паспортном столе со мной обошлись очень грубо. Выйдя на улицу, я прислонилась к столбу и заплакала. Потом стала просить о помощи матушку. А когда к ней пришла, она уже все знала и успокаивала меня, говоря: «Не плачь, не плачь, все будет хорошо».

В следующий раз в паспортном столе встретили меня приветливо и быстро оформили документы.

В доме, где жила наша семья, была очень ветхая крыша, но не было ни материала, ни денег. Я рассказала матушке о своей нужде. «Все будет хорошо, — сказала она, — только попроси блаженного Илюшу». Я пошла к тому месту, где он сидел, и подала последний рубль с просьбой о помощи. Илюша произнес: «Все будет как надо». «Но как это возможно? — не удержалась я. «Матерь Божия придет, постучит молоточком: тук, тук…», — ответил блаженный. И, правда, вскоре нашлись деньги, материалы и работники.

Отец Макарий собирался к матушке Серафиме и меня позвал с собой. Моей сестре, с которой мы жили под одной крышей, тоже захотелось поехать, но кто-то из нас должен был остаться. Сестра придумала причину, по которой ей необходимо было ехать, я же решила смириться и остаться. Пошла провожать сестру и батюшку к поезду и тут, буквально в последнюю минуту, отец Макарий втолкнул меня в вагон, со словами: «Едем с нами, а то матушка будет о тебе спрашивать».

Приехали втроем. Сестра чувствовала себя очень неловко и старалась не попадаться матушке на глаза. «Почему это так дует, кто не затворил форточку? — вдруг спросила она. Все стали искать открытую форточку, но не нашли, а старица не переставала повторять: «Откуда так дует?» Тогда сестра поняла, что речь идет о ней, точнее о придуманном поводе для приезда, и во всем повинилась матушке.

    Инокиня Н. вспоминает:

— Моя сестра инокиня Минодора (в миру Елена) была художницей и писала иконы. Она была слаба здоровьем: болела белокровием. Незадолго до смерти сестра получила посылку из Мичуринска от отца Макария (в то время еще отца Власия). В ней были свечи, апостольник и письмо, в котором отец Макарий просил: «Леночка, когда поправишься, напиши картину „Переход евреев в Обетованную землю“». Сестра задумалась: «Тяжело ее будет написать». И решила: «Когда начну работать, сокращу количество лиц на картине».

Но и этому ее замыслу уже не суждено было осуществиться, так как вскоре она умерла. Тогда-то и стало ясно, к чему ей говорилось о переходе в Богом Обетованную землю.

В то время мы жили с матушкой Архелаей (впоследствии схимонахиней Митрофанией) на Кубани.

После сороковин (через 40 дней после смерти моей сестры) мы с матерью Архелаей собирались ехать в Воронеж к батюшке Макарию, служившему тогда в Задонске. В Воронеже у нас состоялся следующий разговор. Отец Макарий сел рядом с нами, и, глядя в окно, указал на противоположную сторону улицы и сказал: «Вот тут вы будете жить». Его слова нас очень удивили, ведь мы не собирались переезжать. То, что мы переедем в Воронеж, чуть позже подтвердила и матушка Серафима. Батюшка обратился к келейнице Ксении: «Поедете в Сергиев Посад, а оттуда заедете в Мичуринск к матушке». По дороге в Сергиев Посад, в поезде мне приснилось, что с неба ко мне в неземном сиянии нисходила Матерь Божия, отчего я в благоговейном страхе опустилась на колени и стала молиться, взывая: «Величит душа моя Господа…». Когда я проснулась, на меня напал трепет перед предстоящей встречей с матушкой Серафимой, я остро переживала свое недостоинство.

Приехали в Мичуринск, нашли нужный дом. Матушка была в своей келье. «Я вас уже три дня жду», — такими словами встретила она нас и назвала по именам. Потом обратилась ко мне: «Нина, иди, садись ко мне поближе». Пораженная тем, что услышала, я в страхе ответила: «Матушка, я великая грешница, как же я могу сесть около вас?» Она успокоила: «Ну, какая же ты великая грешница? Немножечко напылила. Ведь ты будешь жить в Воронеже, петь в Никольском храме, а это мой храм. Я там трудилась с 44-го по 46-ой годы. Была ктитором, восстанавливала этот храм. Там сейчас висит моя келейная икона Божией Матери «Взыскание погибших». «Тебя в храме будут недолюбливать», — продолжала она. «А за что ее будут недолюбливать?» — спросила матушка Е. из Грязей. — «За то, что она будет петь ради Бога, а не ради денег», — сказала матушка. И, действительно, впоследствии, я стала петь в Никольском храме, и меня упрекали: «Ты как монашка», — несмотря на то, что деньги я все-таки получала.

Божиим промыслом в Воронеж мы переехали через полгода, а уже через два месяца выехали в Мичуринск на похороны матушки Серафимы.

По воспоминаниям Л. П. перед кончиной у матушки наступило сужение пищевода. Терпеливо перенося его мучительные последствия, старица просила: «Господи, накажи меня, только помилуй мир». И говоря о характере своих страданий, поясняла: «Лежу, как на костре, живот опух, хоть бы каплю воды пропустить». В ответ на наши вопросы о будущем мира она говорила: «Если бы вы знали, что всех ожидает, ваше сердце бы не выдержало. Золото будет валяться, а воды не будет. Люди будут думать, что блестит вода, а это раскаленная смола». Так что слова старицы Серафимы о ее страданиях относились и ко всем людям, которые доживут до предсказанного страшного времени.

Еще она предрекала: «Наступят такие времена, когда люди будут от голода ходить как скелеты и падать, а хоронить их будет некому. Соберется семья сварит одну картофелину со слезами. Шелк и золото будут валяться, а не будет ни капли воды».

Перед своей кончиной матушка всех утешала, говоря: «И после смерти я буду с вами. Приходите ко мне на могилку, как к живой». И еще пророчествовала: «Я в Мичуринске долго лежать не буду, а буду в Богородице-Знаменском Сухотинском женском монастыре… Монастырь там будет славный, не работный, а молитвенный…».

Особое отношение старицы к этой обители связано с одним чудесным событием из ее жизни. Схимонахиня Питирима вспоминает, что матушка Серафима ей рассказывала, как однажды, когда сильно заболела ее совсем еще маленькая дочь Ольга: не спала ночами и даже не могла разговаривать и свободно дышать из-за ангины, она решилась отправиться с ней из Козлова в Тамбов к мощам святителя Питирима. Приехала, а народу столько, что и в храм не войти. И вот стояла она у входа с плачущей дочерью на руках, как вдруг из храма вышел Старец, взял матушку под руку и беспрепятственно провел внутрь церкви к самой раке Святителя.

Он приложил девочку к мощам, помазал маслицем ее горлышко, и она тут же успокоилась. Потом вывел их из храма и долго вел, пока не привел в Знаменский монастырь в Сухотинке. Старец постучал. Ему открыла монахиня, и Он ей сказал: «Примите вот эту матушку с ребенком и уложите ее на самые белые постели. Пусть она тут побудет».

— Хорошо, хорошо, — с готовностью ответила Ему монахиня.

Матушка с благодарностью поклонилась Старцу в ноги, а когда поднялась, Его уже не было. Это был сам святитель Питирим.

Преставилась матушка в среду 5 октября 1966 года в 13 часов. В самый момент ее упокоения некоторые из находившихся на улице людей видели необыкновенный огненный столп, исходящий из дома старицы, и даже подумали, что у Журавлевых (фамилия матушкиной дочери в замужестве) случился пожар. Но это Господь показал, что праведная душа схимонахини Серафимы, всегда стремившаяся к Богу, вознеслась к своему Творцу. В самой же келье при старице находился лишь горячо молящийся о ней схиархимандрит Макарий.

До самого ее погребения руки усопшей были мягкими и теплыми, а лицо, по словам очевидцев, сияло.

Старица-схимонахиня Серафима почила о Господе, немного не дожив до 76 лет.

Перед ее погребением духовный сын старицы иеросхимонах Нектарий (Овчинников) сказал следующее надгробное слово:

— День 5 октября будет памятен вечно. Вечная память сохранится в наших сердцах о дорогой, всеми любимой матушке Серафиме.

Уже глубокая ночь, все уставшие, но никто не хочет отойти от гроба, всем дорогого. Много нас собралось здесь, все мы хотим провести последние часы возле дорогой матушки, попрощаться с ней. Нас привела сюда ее великая любовь ко всем нам. Невольно вспоминается евангельский факт, когда по преставлении Царицы Небесной было сретение Апостолов на воздушных облацех.

Достоверно и вполне верно то, что и мы слетелись ко гробу матушки на облацех любви. Это великая ее любовь к людям привела нас сюда. Она служила нам примером. Вся ее жизнь переплетена делами любви. Свою беседу с людьми она наполняла словами любви и мира. Это — все любящее сердце. Многому она научилась у оптинских старцев, с которыми вела беседы, потом — подражала их жизни. Ее духовным отцом был великий оптинский старец Анатолий. Семена, взятые ею из бесед с ним, не погибали, а сеялись и прорастали. Она сеяла их на почве любви. Много она потрудилась: сеяла семена везде, они возрастали и давали хорошие плоды. Она была женою, матерью, другом, наставницей. Как мать, она простирала свою любовь не только к духовным чадам, но и ко всему миру. За всех плакала, плакала непрестанно, молясь за весь мир. Матушка была великой постницей, постилась много, может быть даже в ущерб своему здоровью.

Как нам не плакать у ее гроба, когда она вела такие подвиги ради нас. Она наставляла своих чад любить друг друга. Ее последними словами были — мир и любовь. Всех кто здесь и тех, кого нет по какой-либо причине, объемлет ее великая любовь. Это сердце любви лежит во гробе. Все мы плачем сейчас и рыдаем, ибо знаем, что не будет больше у нас такой матери. Какая это была мать! Трудно ей было жить в миру. Ведь раньше люди искали уединенные уголки в пустынях, горах, чтобы избежать суеты мира и вполне предаться служению Богу, ныне же нет таких мест, где не ступала нога человека.

Но наша матушка и здесь находила уголки пустынные, она была великой старицей. По обстоятельствам времени нелегко ей было, не все люди благоприятствуют верующему человеку. Однако она всем сердцем служила Богу и Пречистой Матери Божией.

Любила она образы Божией Матери «Взыскание погибших», «Тихвинской», всегда молилась и просила помощи Царицы Небесной.

Теперь Матерь Божия будет ей Спутницей ко Престолу Божию.

Будем и мы молиться за нашу матушку. Все мы сейчас стояли на коленях и со слезами молились во время пения «Богородицу и Матерь Света…» О чем мы молились? О чем плакали? О том, чтобы Матерь Божия не оставила нас сиротами. А теперь, последнее слово к матушке: «Прости нас!».

Прости нас, дорогая матушка, ты ведь нас слышишь. Мы верим, что ты нас слышишь. Прости нас! Прости, ибо мы многим обязаны тебе. Много мы должны сделать, но не сделали и сотой доли того. Все мы обращаемся к тебе и просим: «Прости нас». Ты нас никогда не оставляла. Живя в миру, всем подавала совет, помощь. Мы надеемся, что ты нас не оставишь. По времени, мы не могли тебя часто посещать, но ко гробу твоему прилетели и просим тебя — наша мать и любовь: не оставь нас во святых своих молитвах, если будешь иметь дерзновение ко Господу! Прости.

Посмертные явления приснопамятной Мичуринской старицы Серафимы, исцеления и чудеса

Духовник Тамбовской епархии, протоиерей Николай Засыпкин, от лица всех духовных чад старицы свидетельствует: «После блаженной кончины матушки все, кто знал ее, осиротели в прямом смысле этого слова. И только обещание матушки, что она и после смерти не забудет нас, если мы будем к ней обращаться, вселяет в сердца надежду, что это так и есть. Многочисленные чудеса, совершаемые на ее могилке после усердной молитвы, подтверждают это».

Матушкина послушница Е. вспоминает:

— Сразу после смерти матушки (в 1966 году) ее дочь Ольга, часто приходившая на могилку, стала замечать, что вокруг, не решаясь подойти, ходил какой-то мужчина. Однажды, увидев ее, он не выдержал, подошел и резко спросил: «Ну, чего ты тут сидишь? Кто она тебе?» «Это моя мать, — ответила Ольга, — а вот ты что тут делаешь?» Смягчившись, мужчина рассказал, что, приходя на матушкину могилку, он исцелился от сильных головных болей, а теперь ходит сюда, чтобы исцелились его больные ноги.

Сам же отец Николай описывает следующий случай:

— 4 октября 1967 года, накануне первой годовщины со дня кончины матушки Серафимы, мы поехали с супругой в Мичуринск. Побывали на вечернем Богослужении в кладбищенском Скорбященском храме, на могилке у матушки, где протоиерей Георгий Плужников (ныне покойный) совершил панихиду, поклонились могилке, приложились к кресту, ну а потом — в келью к матушке, где также была совершена панихида, затем поминальная трапеза и непрерывное чтение Псалтири. Утром пошел сильный дождь. Постояв на литургии в Скорбященском храме, помолившись на могилке матушки, пошли на автовокзал (рядом с кладбищем), чтобы взять билеты на автобус. И тут объявили, что все рейсы по грунтовым дорогам отменяются в связи с бездорожьем. До Шехмани, куда нам нужно было ехать, дорога тогда тоже была без твердого покрытия. И все-таки я подошел к кассе и попросил два билета. Билеты мне кассир выдала, не сказав ни слова. Объявили посадку на наш автобус, мы пошли на посадку, и оказалось, что пассажиров только двое — я и моя супруга. Автобус вышел в рейс по расписанию, и, таким образом, мы с женой благополучно доехали до дома. Всю дорогу волновались, что автобус забуксует, и шофер вернется назад. Но, по молитвам матушки, этого не случилось, и мы прибыли домой почти по расписанию. Это было явным чудом — всего двух пассажиров везли по бездорожью за 50 километров.

Но просят матушку о помощи и те, кто лично не знал ее во время ее земной жизни, тропа к могиле старицы Серафимы не зарастает, и многие, приходя сюда, получают по ее молитвам благодатную помощь и исцеление.

По благословению епископа Тамбовского и Мичуринского Феодосия в 2004 году была создана комиссия по канонизации подвижницы, а при храме в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» города Мичуринска, в котором любила молиться матушка и рядом с которым без малого сорок лет покоятся ее честные останки, продолжается сбор свидетельств о чудесах и исцелениях по молитвам старицы, начатый еще по благословению покойного архиепископа Евгения.

Вот некоторые из них.

    Уроженка Мичуринска, находясь в сложных житейских обстоя­тельствах, решила поехать в Санкт-Петербург на могилку особо чтимой ею блаженной Ксении. Накануне отъезда во сне ей явилась сама Блаженная и обратилась к девушке со словами: «Тебе не надо ехать так далеко. Разыщи у себя в городе могилу схимонахини Се­рафимы и по молитвам ее получишь от Бога милость». Сразу после посещения могилки матушки Серафимы сложная жизненная ситуа­ция молодой богомолки благополучно разрешилась.

    К. рассказывает: "Моя дочь ушибла ногу. От удара образовалась шишка с куриное яйцо. Хирург сказал, что ничего не надо делать. Два года шишка не проходила, и тогда моя жена, по совету знакомой, пошла на могилку к матушке Серафиме. Два месяца мы заказывали по ней панихиды, брали песок с ее могилки и прикладывали к больному месту. Наконец из шишки вытекла черная жидкость, и дочка поправилась».

    Как-то Н.А. зашла к матушке на могилку, приложилась к кресту, постояла. Там была женщина и еще люди. Женщина заговорила: «Приходите на могилку, обязательно получите помощь от матушки». Н.А. извинилась и спросила: «Вы, наверное, часто тут бывае­те? Что-нибудь знаете о матушке?» Она стала рассказывать: «Я всегда хожу в храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость», рядом с которым находится могилка матушки Серафимы. Однажды я увидела чудесный сон: Скорбященская церковь без купола, а я вместе с матушкой нахожусь наверху, как бы на крыше. В церкви шла служба, оттуда доносилось пение и чувствовалась неописуемая благодать. Матушка спросила: «Хочешь туда? Я ответила утвердительно и уже без страха решилась шагнуть вниз, но она удержала меня. И тут я вижу, как вниз шагнула моя маленькая внучка, и я пробудилась. Через некоторое время девочка заболела и умерла, и я поняла, что перед ее смертью получила от Господа и Богородицы молитвами Их угодницы и избранницы через этот чудесный сон утешение.»

   Л. В. рассказывает следующее:

— На могилку к матушке зашли две женщины, приехавшие из Тамбова. Одна из них была дочерью священника. Подходя к могилке, они уже издалека увидели небольшой столбик огня, который можно было принять за огонь большой свечи. Когда подошли ближе, то свечи не оказалось: столбик огня исходил прямо из земли. Одна из женщин не удержалась и захотела коснуться огня рукой, но он стал невидим.

 

 

Назад к списку